[лейтенант касатка]

Е/Р
Анжольрас теряет память и по стечению обстоятельств начинает думать, что Грантер — его парень

оба в наличии, играют анонимно
ОТЫГРЫШ ЗАВЕРШЕН

@темы: модерн-ау, анжольрас, грантер

Comments

[Гость]

Анжольрас положил руку ему на талию, даже на задумавшись о том, что делает.
— Надо же. Я думал, что из-за амнезии люди сильно меняются, потому что исчезает весь жизненный опыт.

[Гость]

- Может, это хороший знак? - он чуть улыбнулся. Анжольрас сам коснулся его, не оттолкнул... это победа. - Может быть, к тебе скоро вернется память.

[Гость]

— Возможно.
А между тем Анжольрасу действительно полегчало на улице, ушла ноющая головная боль, на щеках, до того неестественно бледных, снова появился румянец.
— Мы мне обещал показать, где тут что, — напомнил он Грантеру.

[Гость]

- Пойдем, - Грантер улыбнулся и взял Анжольраса за руку. - Если пройти между во-о-он теми домами, выйдешь как раз к остановке. По пути к остановке, справа - алкомаркет... хотя тебе он не нужен. Если пойти в другую сторону, вот сюда - там супермаркет, в нем же и аптека. Жоли, правда, жаловался, что там набор лекарств странный, но я все равно туда не хожу. А, в соседнем доме - булочная, я там хлеб покупаю, он просто потрясающий. Скажи хозяину, что ты от меня, он тебе скидку сделает.

[Гость]

Они гуляли по улицам, болтали, иногда Грантер прерывался на объяснения, где что расположено. До этого они так свободно не общались, и только теперь Анжольрас смог оценить острый ум Грантера. С ним было приятно разговаривать, несмотря на его пессимистические взгляды. Они всё так же держались за руки, иногда на них странно косились, но Анжольраса это не смутило. Бывают люди, которые критикуют всё то, в чём разбираются плохо и чего не понимают. Они говорят, что феминизм — это плохо, потому что теперь женщины должны работать (конечно, раньше-то они только ходили по балам и возлежали на перинах); они говорят, что Пикассо просто не умел рисовать, так и не удосужившись посмотреть его ранние картины. Грантер, к счастью, не принадлежал к их числу, и Анжольрас решил, что цены бы ему не было, если бы не этот нигилизм Грантера.

[Гость]

У его нигилизма было вполне рациональное объяснение. Большинство людей, как показывал его жизненный опыт, были редким дерьмом, хотя Грантеру повезло наткнуться в своей жизни на кимберлитовую трубку, и Анжольрас, несомненно, был Куллинаном. Что, в общем, не отменяло того, что оправа, подобная Грантеру, ему совершенно не подходила.
- Что ты будешь на ужин? Мы можем сходить в супермаркет вместе. Если ты хочешь.

[Гость]

— Приготовь что-нибудь на свой вкус.
Они вместе пошли в супермаркет. На улицах было мало народу, и Анжольрас не обращал на людей внимания, а тут он прямо столкнулся с ощупывающими девичьими взглядами. Кажется, он только что понял, что чувствует женщина с пятым размером груди в обществе мужчин.

[Гость]

Грантер только фыркнул. Он ревновал - да, безусловно. Но Анжольрас все-таки был здесь с ним, а не с этими девицами, и шансов у Грантера было не меньше, чем у них. Ну, то есть у всех было ровно ноль шансов. Прекрасный баланс.
Он взял корзинку и повел Анжольраса в отдел бакалеи.
- Я могу сделать пасту. С грибами, с курицей, с овощами - как ты пожелаешь.

[Гость]

— Давай с грибами тогда.
Анжольрас снова взял Грантера за руку и заметил разочарование во взгляде девушки, пялящейся на него. Видимо, два парня, которые пришли вместе за продуктами и держались при этом за руки, выглядели по-гейски. Тем лучше.
— Ужасно раздражает, когда так пялятся, — пожаловался Анжольрас. — Как на кусок мяса.

[Гость]

- Поэтому ты всегда выступал против объективизации женского и вообще человеческого тела, - Грантер фыркнул. - Потому что тебя раздражало, как на тебя смотрят, оценивая только внешнюю сторону. На красивых женщин смотрят точно так же, - он положил в корзинку пачку масла. - Хочешь, я яблочный кекс сделаю?

[Гость]

— Давай. Хм, по-моему, нас принимают за геев. Ты ничего не имеешь против?
Анжольрас на такое внимания не обращал, его слишком мало волновали вопросы взаимоотношения полов (если дело не казалось протестов против дискриминации), что пусть кем угодно считают.

[Гость]

Грантер удивленно посмотрел на него.
- Эм, нет. Мне плевать, - он пожал плечами. - Ко мне все равно никто не полезет, так что мне абсолютно параллельно, кем меня там считают. Но если тебе это неприятно...

[Гость]

— А, нет. Хорошо, что ты не гомофоб. А ко мне так не полезут знакомиться — и это замечательно.
Они накупили продуктов и вышли из супермаркета. Анжольрас расплатился своей карточкой.

[Гость]

Грантер улыбнулся.
- Если тебе нужно прикрытие, обращайся, - он взял пакеты. - Будешь открывать двери, хорошо? Тебе стоит потренироваться.

[Гость]

Анжольрас фыркнул.
— Притворяться геем для того, чтобы не приставали девушки... Я думал, что такое бывает только в дурацких комедиях. Ладно, тогда, если кто-нибудь захочет со мной познакомиться, я буду говорить, что у меня есть парень.
Звучит по-идиотски, но наверняка действенно. Ладно, нужно проверить.

[Гость]

- Наша жизнь пугающе похожа на дурацкие комедии, - он хихикнул. Фиктивный парень Анжольраса. Неплохо звучит, да. Жаль, нельзя поставить это в статус на фейсбуке. Хотя Анжольрас бы не обрадовался огласке... ладно, с этим они еще разберутся.

[Гость]

— А у меня вообще была девушка? — спросил вдруг Анжольрас. — Или парень?
Конечно, тогда, когда он попал в больницу, не было: потому что иначе Анжольрас бы уже познакомился с ней или с ним. Анжольрас даже задумался, а не был ли он асексуалом.

[Гость]

- Нет. Никогда не было, ты не интересовался всем этим, тебе вообще дела не было до всей романтики... Ты любил исключительно Францию. К тебе частенько клеились девушки, иногда и парни тоже, но ты их отвергал. Всегда.
Поэтому сам Грантер никогда и не пытался ничего сделать: услышать отказ куда больнее, чем просто не пытаться.

[Гость]

— Понятно.
Анжольрас распахнул перед Грантером дверь их подъезда.

[Гость]

В квартире Грантер быстро разложил покупки.
- Будем ужинать сейчас? Или ты еще не голоден?

[Гость]

— Не голоден.
Анжольрас пошёл в свою комнату. Из всех вещей, рассказывающих о прошлом, у него остался только фотоальбом, который лежал на самом дне чемодана. Анжольрас его даже не раскрывал. А теперь решил посмотреть в компании Грантера.
— Грантер, хочешь посмотреть мои старые фотографии? — спросил он.

[Гость]

- Ого, - Грантер тут же оживился. - С радостью.
Он последовал за Анжольрасом.
- Куда мне можно сесть?

[Гость]

Анжольрас указал на стул, а сам уселся рядом на кровати, скрестив ноги. Раскрыл альбом. Ему и самому было интересно, что там.
Оказалось, что один альбом с фотографиями — пусть и очень толстый — может дать информации намного больше, чем блог и ежедневники вместе взятые. Не с самых первых дней жизни Анжольраса, но вроде того. На первой фотографии ему было лет пять, снимали явно в студии, Анжольрас там был одет в бархатный костюмчик, какие носили дети в конце девятнадцатого века — ладно хоть не в платьишко. Ужасная пошлятина. Поморщившись, Анжольрас перевернул страницу. Дальше пошли нормальные фотографии, вполне качественные, явно сделанные ещё на плёнку. Иногда чёрно-белые.
Анжольрас с родителями, Анжольрас катается верхом на лошади, играет в теннис... В общем, судя по всему, он вёл совершенно типичную для ребёнка из богатой семьи жизнь. Его внешний вид мало менялся с возрастом, до восемнадцати лет он носил очень длинные волосы, почти до середины спины, одевался в основном в светлое или яркое — что-то подобное можно без труда найти в лукбуках Лакост — или же в школьную форму. На фотографиях он был запечатлён дома или в школе, на прогулках в друзьями. Видимо, фотографий было довольно много, так что Анжольрас мог позволить себе отбирать для альбома только особенно удачные. Теперь, когда рядом сидел Грантер, это радовало: Анжольрасу бы не хотелось показывать такому хорошему фотографу альбом со снимками в духе «мы с друзьями в тёмном помещении сфотканы на мобильник со вспышкой».
Анжольрас перевернул страницу и тихо фыркнул. Ну, как и ожидалось. На первом курсе университета он обстриг волосы совсем коротко — хотя, конечно, по меркам мужских стрижек это «коротко» не считалось, совершенно обычная длина для юноши — и начал одеваться в тёмное. На фотографии он был в тёмно-синей замшевой косухе, в джинсах и в кедах. И с сигаретой в зубах — даже зажённой. Рядом с ним стоял какой-то незнакомый парень в футболке со знаком анархистов.
Анжольрас вдруг понял, что отчётливо помнит, как сделана эта фотография. Парня звали Мишель, он был лидером одной анархистской группировки, с которой Анжольрас умудрился спутаться на первом курсе. Они тогда втроём — Анжольрас, Мишель и парень по кличке Рыжий, имени которого Анжольрас не вспомнил бы даже без амнезии — сидели у Вандомской колонны, прямо на земле, болтали, и Мишель подбивал Анжольраса закурить. Так и уговорил, а Рыжий решил запечатлеть этот исторический момент. Потом их погнала с места полиция.
Анжольрас даже не знал, почему он держит этот компромат на себя в альбоме. Ему стало немного стыдно перед Грантером.

[Гость]

В детстве Анжольрас был ангелом. И ангелом и остался.
- Откуда ты знаешь Мишеля? - он пригляделся. Точно, это же Мишель. И Анжольрас. Но когда Грантер зависал в их тусовке... они же не были знакомы с Анжольрасом. Точно не были, Грантер бы ни за что его не забыл. Но как же Анжольрас хорош в таких шмотках...

[Гость]

Интуиция подсказала, что дальше будут фотографии из того же периода. И правда, на следующих фотографиях можно было обнаружить, что на первом курсе Анжольрас вёл такой образ жизни, что не ему пенять на легкомыслие Грантера. Они снимали впятером одну квартиру и учредили там коммуну. Анжольрас не лишился девственности только чудом, хотя из идеологических соображений готов был переспать с первым, кто предложит. Ещё он пытался пить и курить, но ему не понравилось. На всех фотографиях он с короткими встрёпанными волосами и в драных шмотках. Почему-то Анжольрас прекрасно помнил, как тогда покупал на барахолке или в секонд-хэнде потрёпанную одежду, которую не постеснялся бы одеть только какой-нибудь совсем опустившийся бомж (ну, или юный анархист), а одежду, котрая выглядела слишком прилично, рвал сам. А ещё он ходил босиком до тех пор, пока не становилось слишком холодно, и сам себя стриг старой опасной бритвой Мишеля. Результат не смотрелся совсем чудовищно только потому, что вьющиеся волосы вообще неплохо скрывают косорукость парикмахера. Тогда Анжольрасу было весело, а теперь он мог смотреть на эти фотографии только через щелочку в фейспалме.
— Знаешь, я кое-что вспоминаю. Хотя конкретно этот период своей жизни предпочёл бы забыть, как страшный сон, потому что тогда я общался с анархистами — вот именно оттуда я знаю Мишеля — и считал, что надо нарушать побольше социальных норм. Комбефер никому об этом не рассказывал, но ты, я думаю, должен посмотреть, если до сих пор считаешь, что я чем-то лучше прочих людей. Кстати, я тебе наверняка никогда не рассказывал, как я познакомился с Комбефером.
Ещё один позорный эпизод его жизни, но хотя бы весёлый. Комбефер был всё-таки удивительно сдержанным человеком, если удержался от того, чтобы рассказывать о похождениях Анжольраса каждому встречному.
— В общем, это было совершенно случайное знакомство. Я убегал от полиции и залез в чей-то сад. Они не заметили в какой и принялись обыскивать все подряд. Ещё немного — и меня бы замели, — Анжольрас сам поморщился от этого словечка, которое неожиданно пришло на ум. — И когда обыскивали сад напротив, окно на первом этаже распахнулось и меня почти втащили в дом. Мой спаситель назвался Максимилианом Комбефером. Я не знаю, почему он тогда помог мне. Я, конечно, спросил, но Комбефер ответил, что ему показалось забавным скрыть у себя преступника. Он даже не стал выяснять, почему за мной гонится полиция. Мне надо было переждать, и Комбефер оставил меня у себя. Он сказал, что его родители уехали на выходные, так что я могу переночевать у него и отправиться утром. А потом эта история превратилась в фарс, — Анжольрас тяжело вздохнул, — Родители Комбефера неожиданно вернулись. Ему пришлось дать мне свою одежду, потому что я, по словам Комбефера, выглядел так, будто пришёл украсть их серебряные ложечки. Ему пришлось сказать, что я его друг, которого он пригласил переночевать: якобы мы собирались вместе позаниматься и посмотреть кино. Оказалось, что Комбефер до этого очень тяжело сходился с людьми, поэтому его родители были в восторге, что он подружился с кем-то так близко, что пригласил его домой. Они очень хотели со мной пообщаться. Я не мог подставить Комбефера — он меня спас, так что весь вечер я вёл себя очень благовоспитанно. Я рассказывал им, как люблю классическую литературу. И что учусь в Сорбонне на факультете политических наук.

[Гость]

- Ого, - Грантер придвинулся чуть ближе. - Ты начинаешь вспоминать, это классно. Но я не знал, что ты был знаком с Мишелем... я тоже с ним зависал когда-то, давным-давно, когда сам был в выпускном классе и на первом курсе. Приехал из Тулузы, перевелся сюда, познакомился с ним случайно... до чего мир тесен, оказывается, - он несильно сжал его руку. - Комбефер никогда не говорил, как вы познакомились. Говорил только, что это долгая история, и все. Без подробностей.

[Гость]

Анжольрас улыбнулся.
— Почти что традиция — общаться с анархистами на первом курсе. Садись ко мне на кровать.
Анжольрас похлопал ладонью по покрывалу.
— Кстати, я знаю, почему Комбефер об этом не рассказывает. Он считает, что вас вот это, — он щёлкнул ногтём по фотографии, — может серьёзно разочаровать. Впрочем, я тогда действительно вёл себя чудовищно. И выглядел тоже.

[Гость]

- Да ладно, - Грантер послушно пересел поближе. - Ты не видел меня на первом курсе. К счастью, мы познакомились, когда я уже закончил, и ты не застал мои худшие годы, - он рассмеялся. - Расскажи еще что-нибудь. Что вспомнишь. Что угодно.

[Гость]

— Худшие годы? Даже думать об этом не хочу.
Анжольрас слабо представлял, что мог вытворять Грантер. Забежать в закрытую католическую школу для девочек с голым членом наперевес? Вполне в его духе.
— К сожалению, я помню только этот год. А, давай я тебе расскажу про Амели, которая была в нашей коммуне. Она бы тебе очень понравилась. Она была художницей, на три год меня старше. Она прежде встречалась с Мари, которая тоже жила с нами, потом они решили, что моногамные отношения — это добровольное рабство и расстались. Но я об этом только слышал. Когда мы начали жить вместе, они с Мари просто дружили, а сексом там занимались все со всеми, кроме меня. Амели часто просила меня позировать для зарисовок с натуры и рисовала нам замечательные плакаты. Правда, она была ужасно безалаберная. Постоянно разбрасывала свои вещи. Могла лечь спать в одежде и обуви. Всё, что она пыталась приготовить, сгорало, потому что вместо того, чтобы следить за едой, она рисовала на салфетках. Меня это ужасно раздражало, хотя сама Амели мне нравилась. В результате я стал готовить за неё — мы готовили по очереди, — а она разрисовывала мои футболки и дарила мне свои рисунки.

[Гость]

Грантер невольно задумался. представляя себе это.
- Вполне возможно, - он фыркнул. - А мне ты попозируешь? Или сейчас уже не решишься? Обещаю смотреть, но не трогать. Могу и потрогать, если ты захочешь, конечно, но только с твоего разрешения.